ноль три к восполнению выносливости. На вкус всё было весьма недурно, видимо Система местному повару выдала не самые плохие рецепты.

Это, кстати, была ещё одна проблема игроков. Земная еда, за редким исключением, казалась пресной и невкусной. И наоборот, обычные люди, отважившиеся попробовать крафтовое блюдо, отмечали слишком яркий и насыщенный его вкус, неестественно насыщенный. Впрочем, нашлись и те, которым понравилось, правда врачи предупредили, что может произойти деградация вкусовых рецепторов при долгом и систематическом употреблении еды приготовленной игроками.

Утолив голод, и увеличив шкалу выносливости, мы более вольготно расположились за лавками и продолжили разговор, неторопливо попивая пиво из деревянных кружек.

— Так вот, — утёр пену с губ Гин, — я даже про всю эту магию не говорю, и спецспособности. Как объяснить, с точки зрения физики хотя бы вот это?

Он сделал небольшое движение рукой и в ладони из ниоткуда появилась потёртая холщовая сумка, которую я распознал как малое походное хранилище на шесть предметов. Расширение стандартного инвентаря, часто используемое многими добытчиками и торговцами, для таскания большего количества лута.

Сумка брякнулась на стол, а эльф продолжил:

— Как, чисто виртуальный предмет, иконка в моём интерфейсе, мгновенно может превратиться в реальный предмет? Из реальных материалов, которые можно пощупать, почувствовать вес и структуру. Которыми легко могут пользоваться обычные люди.

— А может, — задумчиво почесал подбородок я, — это как в Стартреке, у них там был прибор, заказываешь еду, тыкаешь кнопку и она раз и перед тобой возникает?

— Репликатор, — напомнил Лысак и я благодарно кивнул.

— Мгновенное преобразование энергии в материю, — покивал Гин, — вот только энергии, а не картинки. И что передало эту энергию в мою руку и материализовало в ней сумку?

— Какой-нибудь, направленный репликатор, который, — я почесал затылок, — ну, например, висит где-нибудь на орбите Земли и оттуда точечно работает.

Эльф, пару секунд поморгал, глядя на меня, затем, нахмурившись, произнёс:

— Ну если только…

Тут от большого, горящего в глубине помещения камина, играющего языками пламени и бросающего причудливые тени на стены зала, раздались осторожные звуки музыкального инструмента, чего-то струнного, словно музыкант настраивает гитару, касаясь то одной струны, то другой.

Посмотрев туда, увидел эльфа с лютней.

— О, — произнёс Гин, поворачиваясь туда всем телом, — это мы удачно, давно я их не слышал.

— Кого? — полюбопытствовал друид.

— Музыкальную группу “Барды Средиземья”, — ответил эльф, — они иногда играют на разных сходках наших, гхым, то есть толкинутых.

Тут в трактир стали набиваться другие игроки, все как на подбор, с ролплейными никами. Немедленно стало тесно, но, хоть мы и почувствовали на себе несколько неодобрительных взглядов, за наши не подходящие этому месту имена, сказать нам ничего не сказали, только демонстративно постарались близко не садиться.

К эльфу на лютне добавилась ещё флейтистка, гном с барабаном, следом рог, волынка и арфа, а затем, каждый, побренькав и подудев пару минут что-то своё, собрался и все вместе они заиграли какую-то очень знакомую мелодию.

Наморщив лоб, я посмотрел на Гина, а затем прошептал:

— Это же не из властелина колец, это из пиратов карибского моря.

— Тс-с, — шикнул он на меня, — и что, они же на игровых инструментах исполняют, а не на магнитофоне крутят, так можно.

Смотрел и слушал эльф с большим вниманием, как и, заинтересовавшийся Лысак, поэтому беседу пришлось прервать. Я рассеянно скользил взглядом по усевшимся за столы игрокам. Хмыкнул негромко, увидев примечательную компашку из гнома, человека и трех эльфов. Волшебница Элиэль, гном-страж Тогрин, менестрель Дисала, так, вроде, у эльфов называли барда, лучник Келласт и паладин Гэлахард, прочитал я их ники и классы. Все одиннадцатого-двенадцатого уровня. Редкое зрелище, когда так дружно общаются представители этих трёх рас. Что гномы, что эльфы, те ещё расисты, если так, по-честному. Видимо, их неплохо объединяло увлечение Средиземьем.

Внезапно дверь трактира распахнулась и на пороге показалось несколько орков. Оркестр мгновенно расстроился, мне даже показалось, что у лютни, от неожиданности, лопнула струна, и в помещение немедленно установилась полная тишина.

— Здарова всем, — поднял вверх руку стоявший первым орк с ником “Бешаныйтигар”, — че у вас тут?

Вот только понимания и приветствия в ответ, они не дождались.

— Орки! — раздался истошный клич и вся сидевшая в трактире толпа тут же повскакивала со своих мест, опрокидывая столы и лавки, и ощетинившись колюще-режущими предметами различной длины.

Еда и напитки тоже полетели во все стороны, я еле успел увернуться от щедро плеснувшего вином кувшина и метившей мне в лоб обглоданной свиной рульки.

— Вы чего? — попятился назад орк, толкнувшись в стоящих за его спиной и тоже ничего не понимающих собратьев.

— Защитим Средиземье! — завопил всё тот же пронзительный голос, — уничтожим омерзительных порождений Моргота!

— Валим, — выдохнул “Бешаныйтигар” и троица тут же выскочила наружу, а вслед за ней, с криком и топотом к выходу ломанулась вся остальная толпа игроков. В дверях они устроили форменный затор, дав беглецам лишний десяток секунд, но буквально через минуту в трактире вновь стало практически пусто. Даже музыканты, побросав свои инструменты устремились в погоню за несчастными орками.

— Что это было? — удивлённо произнёс Лысак.

— Как бы тебе сказать, — почесал затылок Гин, убирая из рук появившийся в них посох, — расовая и классовая ненависть на уровне рефлекса. Что поделать, если профессор главными плохишами назначил именно орков и гоблинов.

— То есть, будь я не человек, а как они, то меня бы просто убили, даже если я не делаю ничего плохого? — переспросил друид.

— Ну, да, — кивнул, после небольшой паузы, эльф, — наверное. Если просто встретишь кого-то одного на улице, тебе конечно дуэль кидать не будут, но когда толчков вот такая толпа, да ещё и в их, так сказать, локации, то посторонним лучше не заходить.

— Дурдом, — выразил своё мнение Лысак, — средневековье. И ты ещё рассказывал, что Властелин колец, это про добро и справедливость.

— Добро победит зло, поставит на колени и жестоко убьёт, — с улыбкой продекламировал я, — они принесут огнём и мечом, добро и справедливость всем, даже если для этого всех придётся убить.

— Дурость какая, — фыркнул бывший хирург.

— Не скажи. Помнишь у Киплинга, бремя белого человека, а он с профессором примерно в один период жил. У них эта философия в крови. И работает прекрасно, особенно, когда орками и кровавым Мордором можно просто кого-то назначать. И не важно, плохой он или хороший, если орк — априори должен быть уничтожен, во славу благословенного Валинора.

— Блин, — посмотрел на меня со смесью удивления и отвращения Гин, — никогда не рассматривал это в подобном ключе.

— А ты рассмотри, — ответил я, сцепляя в замок руки поверх стола, —